(Хроника долгой привязанности)
«Идти следом легче, чем вести за собой».
Жюль Ренан. «Подражание Христу».
В альпинизме, как и вообще в жизни, мечты сбываются реже, чем хочется. Мечтал я, например, о Южной стене пика Коммунизма, когда она еще не была пройдена. Мне было даже обещано место в команде Анатолия Кустовского, ценой собственной жизни открывшего для отечественного альпинизма серию восхождений на действительно большие стены. Но авария на Восточном Домбае и справедливая дисквалификация на разряд перечеркнули мои шансы. Еще раньше, голым третьеразрядником, с первого взгляда влюбился я в «бутылку» Шхары. Ярусы искрящихся ледопадов, какой в те годы была «бутылка», до сих пор громоздятся друг над другом в моей памяти. Многих привлекал этот маршрут, а некоторым стоил жизни – еще лет 20 назад не было дня, чтобы по нему не валил лед. Когда в 2000-ом году, после 12-ти летнего перерыва я снова появился в Безенги, на «бутылке» третьи сутки работала двойка питерцев. Валерий Шамало выждал момент и осуществил мою мечту…
Но есть еще одна стена моей привязанности – эта стена меня дождалась, хотя ждала, как и положено, ровно тридцать лет и три года. В 1973-ом году, с Ю.Домбая, сфотографировал я крутой профиль Южной стены ЦДСА, и с тех пор отвес этот не покидал моей памяти. Его имел я в виду, заканчивая свою статью «Украинский след в Домбае» словами «главная проблема Домбая еще не решена…» (Моuntain ru.). Думаю, что это один из сложнейших объектов Кавказа.
Еще в 1960г. двойка О.Космачев – Г.Лаврик проложила маршрут вдоль стены, не затронув ее саму. Их путь долго никто не решался повторить, и только в 1973г. команда Вила Поберезовского (Харьков) вновь «распечатала» этот маршрут, и его стали ходить. Это была и моя вторая 5Б. Кое какие вопросы по маршруту мне захотелось уточнить, и я написал одному из первопроходителей, приложив к письму то самое фото с Ю.Домбая. Ответа я не дождался, но через год увидел эту фотографию у Виталия Бодника. На ней смелым росчерком пера была нанесена линия по диретиссиме нетронутого отвеса и даже отмечены точки проведения фотосъемок… Сейчас я допускаю, что восходителю изменила память.
В Домбае я вырос от новичка до КМС, работал инструктором еще у Е.А.Белецкого, участвовал в первопрохождениях 5Б и 6 кат. тр., но с 1977г. в районе не появлялся. Южная стена ЦДСА вновь встала передо мной, когда в 2000-ом году, пройдя маршрут Ю.Губанова, команда Харькова возвращалась через Домбайский перевал.
Она была все еще не тронута и так же привлекательна. Но не я один смотрел жадными глазами на эту красавицу. Мой многолетний приятель Михаил Загирняк с командой луганчан проложил в тот же год новый маршрут на Зап. Домбай по т. н. «Зеленому контрфорсу» – справа от ЦДСА, как бы зеркально пути О.Космачева. Маршрут этот стал призовым на Чемпионате Украины. А в 2004-ом году двойка М.Загирняк – С.Пугачев провела разведку центра стены, внимательно изучив ее рельеф и даже «пощупав» две веревки нижнего бастиона. Восхождение в тех условиях показалось им нереальным и они ограничились маршрутом Космачева, взяв таким образом стену в круговую осаду. Узнав, что в следующем, 2005-ом году они снова собираются в Домбай, я не упустил шанса набиться к ним в компанию. Туда же вошли львовянин Е.Графов и А.Ларионов из Харькова. Зимой на одном из сайтов появилось сообщение, что команда россиян собиралась пройти стену, но, взвесив шансы, вернулась через перевал и ограничилась новым маршрутом на в. Зап. Домбай с севера.
В конце июня 2005 года мы обосновались на Домбайском перевале. Путь отсюда под стену занимал 15 минут. За несколько выходов на обработку мы детально изучили наш объект. Орография стены не совсем обычна – представьте остроконечный крутостенный пик (нечто вроде Гран Капуцин), слегка отстоящий от основного массива Домбая. Узкий седлообразный гребешок соединяет его вершину с главным гребнем чуть правее ЦДСА. (Прямо вниз на север от этого стыка идет спуск на «сасоровскую полку»). Крутые глубокие кулуары отделяют пик от основного массива – в левый выходит маршрут Космачева, по правому несется поток – водопад, вдоль которого прошел в 2000-ом году М.Загирняк. Южная сторона пика обрезана как ножом – это и есть девственная центральная стена. На глаз я определил ее перепад метров в 600, но в действительности она оказалась гораздо протяженнее – от бергшрунда до вершины Зап. Домбая (поскольку ЦДСА всего лишь небольшое повышение гребня, не имеющее статуса вершины) немного более километра. Стена не обнадеживает глаз рельефом. Начинается она из каре, образованного «лапами» двух контрфорсов – космачевского и Загирняка. Лежащий в каре снежник сверху напоминает кленовый лист. Частично он обходится по бараньим лбам левой «лапы», затем 80 м набирающего крутизну фирна подводят к скалам бастиона. Здесь удобная отправная точка штурма – нависающие сверху скальные карнизы гарантируют от шального камня. Кстати, несмотря на крутизну и расположенные выше целые пояса «живой» породы, стена практически не стреляет. Временами серии камней вылетают из устья правого кулуара, но угрозы для находящихся на маршруте они не создают. Видимо, крутизной и объясняется безопасность – даже на зимнем фото вы не обнаружите на стене ни одного снежного пятна. Уже в начале июня она абсолютно сухая и нам приходится тащить запас воды. Крутизна и сложность трех первых веревок последовательно нарастает от 4Б, 5А до 5Б кат. тр. Начиная с пункта R3 (конец третьей веревки), скалы бастиона вертикальны – висящая в любом месте веревка нигде не коснется стены. На протяжении 200 м глазу зацепиться не за что. Вверху громоздятся карнизы, выступающие монолитные блоки, которые почему-то стыкуются между собой без намека на расщелину или трещину в породе. Выше подает надежду диагональная полка, уводящая вправо-вверх. Над ней расположена терраса, идущая в противоположном направлении. Но и полка, и терраса перекрыты проблемными карнизными замыканиями. Зато выше левого конца террасы, над карнизами, на левой грани стены, просматривается крупный рельеф и появля-ется надежда на нормальный, хотя бы и «шестерочный» ход. Мы останавливаемся на этом варианте. На первых 150 – 200 метрах вся надежда на пробойник, спиты и шлямбурные крючья. Все это у нас имеется, но, увы, в совершенно недостаточном количестве. Порода такова, что на пробивку 20-ти миллиметрового отверстия уходит 15 – 20 минут. О свободном лазании нет и речи – сделав 3 – 4 перехвата, вы не найдете никакого рельефа, пригодного для организации «точки». Схема движения на ИТО стандартна: 2 – 3 отверстия под скайхук, одно – под шлямбурный крюк. Все они бьются в крайне неудобной позе, в висе, на вытянутых руках в борьбе за сантиметры. Редкие щели в породе – подарок судьбы. Идущий первым Сергей Пугачев отвоевывал в день иногда по 20 – 30 метров скалы, а стена над головой казалась бесконечной. Одно за другим раскрошились два дорогущих сверла «Хилти». Когда обнаружилось, что и зубья у спитов сминаются, как некаленые, Пугачев по-грустнел. Отведенное время таяло, и, отвоевав у стены еще три веревки, мы поняли, что в этот сезон она не сдастся. В утешение нам остался маршрут Загирняка. За истекшие пять лет, несмотря на пару попыток, он повторен не был. Сами первопроходцы, Миша и Сергей, удостоились чести повторения своего маршрута. Для меня было неожиданным, что «Зеленый контрфорс», внешне далеко не устрашающий, ни в чем не уступал сильнейшему в районе гу-бановскому маршруту (еще недавно – 6Б кат. тр.). Более того, если на северной стене Вост. Домбая я помню 4 напряженных веревки, то здесь их было 6 – 7. А под конец маршрут Загирняка преподносил сюрприз – выполаживающийся гребень подводил к невидимой снизу 80-ти градусной стене протяженностью в три с половиной «пятидесятки». С нее мы вылезали на основной гребень. Придирчивая Классификационная комиссия ФАР оценила этот маршрут, как 5Б кат. тр. Но я хотел бы предостеречь восходителей с небольшим пятерочным опытом, которые захотят пройти «Зеленый контрфорс» – это далеко не рядовая пятерка.
Итак, в сезоне 2005 года удалось обработать только нижнюю часть стены, чуть больше половины пути до полки. Когда год спустя Сергей предложил продолжить начатое, я был «за» двумя руками. Ректорские заботы и руководство подготовкой к экспедиции на Броуд-пик не позволили Загирняку сделать то же самое. Ларионова задержала в Харькове работа, а Женя Графов, как выразился Пугачев, «захандрил». Всех их заменил еще один горловчанин, Григорий Зарянский, ветеран, как и я. Четвертого мы не нашли. (Впрочем, был и четвертый – временный житель Киева Алексей Бычков. В надежде попасть в команду Леха таскал рюкзаки со снаряжением на перевал, а затем эвакуировал лагерь, но перед стартом мы его опечалили – на планируемый маршрут 6Б кат.тр. он не имел права выхода.) В этом составе наша разношерстная команда и была заявлена на Чемпионат Украины в скальном классе от Харьковского областного клуба альпинистов. Спонсорскую поддержку оказал харьковский экипировочный центр «Экстрим». 13-го июня мы прибыли в Домбай, а в 15.06 с тридцатипятикилограммовыми рюкзаками вылезли на Домбайский перевал. Два дня ушло на достижение верхней отметки прошлого года. Пугачев, обвешанный железом, как новогодняя елка игрушка-ми, фанатично работал первым, не выпуская никого. Я ему страшно завидовал, но понимал, что он будет продвигаться вперед в два раза быстрее. В конце-концов, таскание кулей по перилам тоже нелегкое и нужное дело! Рок с пробойниками и шлямбурами продолжал нас преследовать – у полученных в последние минуты перед отъездом крючьев сердечник не соответствовал втулке, и крюк, забитый с таким трудом, можно было извлечь, поддев молотком. Два сверла мы выронили, третье раскрошилось, еще одно скончалось при обстоятельствах, которые просятся в ситуационную задачу: когда я почти закончил бить дырку, слегка забитый под ИТО швеллер, который я грузил, вывалился, и я повис, не касаясь стены и держась за пробойник. Выпускать его было нельзя – запястье прочно фиксировал узкий ремешок. (Предлагаю читателям самим решить, как выйти из подобного за-труднения). За крючьями пришлось сбегать к нашим благодетелям – районным спасателям, не первый год дававшим нам приют. Еще три дня мы пробивались к диагональной полке, а затем, закрепив перила, откатились на отдых. Погода, державшаяся двое суток, нахмурилась с нашим выходом наверх. На юге громоздились тучи, ночью сверкали зарницы, но выбора не было – время поджимало. (Все три последующих дня мне вспоминалась картина кого-то из передвижников «Дети, бегущие от грозы»). Как и ожидалось, достигнутая «диагональ» не слишком продвинула нас вперед – она замыкалась все теми же карнизами. Но теперь монолит сменился рыхлой конгломератной породой. Серега разваливал ее молотком, орудуя, как шахтер в забое, пока не находил участок, на который можно было положиться. Крючья практически не бились, а шлямбурить было сущим наказанием – из трех пробитых дырок у двух под конец работы скалывался край. Под вечер мы выбрались на террасу. Ночевать здесь было можно только сидя или полулежа. Двойка так и поступила, а я предпочел спуститься на полторы веревки вниз и уже в полной тьме устроился в скальной нише, предварительно очистив ее от орлиного помета. Длины ниши едва хватало на туловище, и ноги пришлось подвесить в рюкзаке. Спал я без сновидений. Утром, позавтракав и сняв нижние веревки, мы с Сергеем полезли преодолевать очередное нависание, а Гриша перетаскивал к концу перил наш громоздкий багаж и воду. На старте ее у нас было 30 литров – по два литра в день на брата из расчета пятисуточной работы (однако мы двигались быстрее и значительно облегчались, оставляя воду на каждой ночевке). Перевалив через карнизы над террасой, мы вышли на комфортные ночевки. Места под палатку здесь не нашлось, зато каждый выложил себе площадку, на которой можно было вытянуться во весь рост, благо погода давала нам еще один, последний шанс. Мы были на левой грани стены. Легкое опасение выйти на маршрут Космачева не оправдалось – от него нас отделяло еще одно ребро. Наконец-то скалы стали положительными – не более 65 – 70 градусов. Отсюда до острия предвершины мы насчитали восемь с половиной пятидесяток. На них ушел третий день работы. Характер слагающих пород поменялся – скалы, местами весьма сложные, стали пригодны под крючья, френды и закладки. Мы двигались то по четким внутренним углам, то пересекая неявные ребра и небольшие нависания. Настигала непогода – то и дело начинало накрапывать, и мы спешили, не останавливаясь ни на минуту. Вот и вершина пика, узкий разваленный гребешок, ведущий к стене. Отсюда до основного гребня было 3 – 4 веревки. Это уже знакомый нам с Сергеем выход с маршрута Космачева. Попадались уютные площадки, но неумолимый капитан гнал нас мимо них – вперед и вверх! И вот, провесив последний перед гребнем крутой взлет, он объявил антракт. Темнело, небо не предвещало ничего хорошего. Времени на обустройство бивуака не оставалось, да и мнения разделились: Сергей стал устраиваться на куче камней под палаточным тентом, мы с Гришей дюльфернули на 5 – 6 метров ниже, где нас прельстило сидячее место под скальным нависом. Перекусить не удалось – полил дождь, и стало ясно – погода берет реванш за две последние ночевки. Спасая рюкзаки, мы уселись на них и укрылись тентами от гамаков. Увы, они не спасали. С нависа, на защиту которого мы понадеялись, лил поток прямо на голову и согнутые колени. Ночевка оказалась не только холодной, но и мокрой. Точнее, очень холодной и очень мокрой. Уже через 10 минут мы вымокли как мыши. Внезапно грохнул разряд, каких не доводилось слышать, и меня ослепило даже сквозь сомкнутые веки. Отчетливо запахло паленым. Гриша подозрительно притих. «Как ты там?» – толкнул я его. «Да долбануло!» – ответил Гриша (точную лексику я опускаю). Конечно, я решил, что это шутка. Уже в лагере он показал мне прожженную в штанах дыру и характерные «знаки тока» – ожоги размером с пятак на пояснице и стопе. Не знаю, где та сорочка, в которой Гриша родился, но пробитые молнией штаны он пообещал повесить на гвозде в гостиной.
В 8 утра 29 июня мы стояли на вершине. Для меня это был восьмой маршрут на Западный Домбай, включая забытый путь Макарова (и второй «первопроход»). Но до полного комплекта, увы, далеко – остались еще три варианта подъема с севера и пройденный в прошлом году Губановым-младшим новый маршрут на южной стене…
Не буду описывать хмурое утро, утомительный спуск по «сасоровской полке», мокрым скалам ребра «треугольника», пять длинных, «висячих» дюльферов, сыпучий нудный кулуар и плотный снежник, который пришлось промолотить в три такта, опираясь на голые кулаки (перчатки были давно изорваны, а ледорубов мы, естественно, не брали), мокрую траву выше головы и заболоченные луга, по которым мы брели «аки по суху» – итого: 21 час непрерывной работы с полуторапудовыми рюкзаками. В конце концов, не столь уж это большая цена за мечту, осуществление которой я ждал так долго! Не сомневаюсь, что маршрут наш будут ходить. Не часто и не быстро, но будут. И прав Жюль Ренан – для идущих следом мы оставили почти полсотни шлямбурных крючьев, два десятка дырок под скайхуки, надежные «станции» (не вполне можно доверять только нескольким промежуточным крючьям со штифтом из шурупа под отвертку-крест). А для тех, кто захочет усложнить наш и без того нелегкий путь, остался вариант – диретиссима с террасы! В заключение хочу сказать слова благодарности тем, чье участие помогло осуществить наш проект. Во-первых, харьковскому экипировочному центру «Экстрим» и лично Вадиму Бешанову. Во- вторых, нашим давним друзьям, работникам Домбайского поисково-спасательного подразделения МЧС России во главе с Александром Семеновым. Из года в год мы пользуемся их радушным приемом. Спасибо, друзья!
